Я называть себя коренной новосибирячкой не могу: переехала в этот город, когда мне было 37 лет. А вот моя коллега Людмила — из местных, пишет в ЖЖ блогер Елена Иващук
Проживает она много лет в районе площади Станиславского, и как-то раз мы с Людой зацепились языками на тему ее района.
Она напомнила мне историю, которую многие считают байкой, но случилась она в Новосибирске на самом деле.
Жила в столице Сибири молодая семья.
Главой ее был папа Вова, добытчик и обладатель по тем временам (происходило это в семидесятые годы теперь уже прошлого века) уважаемой профессии летчика.
Жили молодые с ребенком двух лет от роду в районе аэропорта "Северный" в авиагородке.
Папа Вова был не последним человеком у себя в авиачасти: комсомолец, спортсмен, насчёт красавца история как-то умалчивает.
С другой стороны, много ли мужику надо: чуть красивее обезьяны, немного пьян, слегка небрит, или наоборот, носки не больше трёх дней в нОске — отбоя от дам не будет.
И был папа Вова несколько ревнив. Случались периодически в семействе ссоры и скандалы, опять же — с кем не бывает?
Среднестатистическая советская семья, а то и пообеспеченнее остальных.
После одной особенно бурной ссоры папивовина половина не выдержала мужнего беспредела, забрала дитё и отчалила до дому, до хаты, в смысле уехала к родителям, которые жили как раз-таки в Людином районе на улице Степной, в доме под номером 43/1, квартира 9.
Кто-то скажет, мол, подумаешь, в молодых семьях такое часто случается. Милые бранятся — только тешатся.
Но папа Вова шутить не любил, жену свою, как я уже писала выше, ревновал к каждому столбу, на фоне чего его отношения с тёщей и тестем носили характер затяжной гражданской войны. Блинами и не пахло, как вы понимаете, между тещенькой и зятьком.
Дальше предоставляю слово Игорю Маранину, в книге которого "Мифосибирск" эта история очень подробно описана.
"Ранним утром, почти ночью, 26 сентября 1976 года Владимир Серков появился в аэропорту и потребовал подготовить ему для вылета самолёт Ан-2. Самолёт готовили два часа, полностью заправив, и не удосужившись проверить, включен ли он в план вылетов этого дня.
Серков был угрюм и ни с кем не разговаривал. Бросив на прощанье фразу «Ищите меня на Степной», отправился к самолету и взлетел прямо с рулежной дорожки.
Несколько минут лёта до Оби, ещё минута до площади Станиславского, пара задумчивых кругов над площадью, а затем, совсем низко над жилмассивом, прямо в дом, где жил тесть.
Сошедший с ума от ревности летчик метил в кухню девятой квартиры – на третьем этаже «хрущёвки». Там в это время – восемь утра – должна была завтракать его семья. Пилоту помешали деревья, он был вынужден чуть изменить курс и врезался рядом – в подъезд между третьим и четвёртым этажом.
Сам Владимир Серков погиб сразу.
Легкий самолет переломился от удара, и большая его часть упала на землю. В доме мгновенно вспыхнул пожар, питаемый разлившимся авиатопливом. В спальню одной из квартир влетел мотор.
Люди начали выпрыгивать из окон и с балконов. С верхних этажей родители выталкивали на растянутое выскочившими людьми одеяло детей. Какая-то девушка в одной ночной рубашке прыгнула на простыню, что удерживали женщины из соседних домов, но та не выдержала веса и порвалась.
Приехали пожарные, милиция, скорая. Спасённых людей начали отправлять в больницы."
В то утро пострадали одиннадцать человек, не считая самого ревнивца и мстителя.
А вот тем, кому он жаждал отомстить, невероятно повезло: они в ту ночь дома не ночевали.
Один из очевидцев писал:
"Я ходил смотреть на результат пилотажа — наше общежитие было рядом. Пилот решил пролететь между домами на уровне 3-го этажа, но левым крылом зацепил стену дома.
Самолет развернуло, и он носом воткнулся в лестничный пролет.
Мотор проделал дыру в панели, а всё что было над мотором (в т.ч. и голову пилота) срезало как ножом.
Это не был прямой удар самолета, иначе бы дом посыпался, конечно же.
В результате мотор остался в дыре на уровне 3-го этажа, а все остальное (фюзеляж и крылья) упало к дверям подъезда и загорелось.
Помню, один житель дома в шоке рассказывал: стою, курю на балконе 5-го этажа а подо мной вдруг самолет пролетает..."
Поговаривали, что у Владимира незадолго до происшествия были две травмы головы, которые он скрыл, чтобы не сняли с полетов, постоянные головные боли и даже эпилептические припадки.
Игорь Маранин приводит в конце рассказа такой комический и одновременно трагический момент:
"Уже под вечер, когда почти всех жителей развезли, на балконе четвёртого этажа появился один из жильцов. Местный пьянчужка – в одних трусах и с жуткого похмелья. Вслед за ним на балкон вышла его жена. Ничего не понимая, они смотрели на обломки самолета, на обгоревший дом, на пожарных и милицию… Им подали пожарную лестницу, и всё ещё ничего не соображая, странная парочка спустилась по ней, чтобы узнать, как счастливо проспала таран самолета в собственный дом."
Доверяйте близким и берегите себя.
Свежие комментарии