Почему я никогда не пойду к психотерапевту

Пандемия КОВИД-19 вскрыла чудовищный масштаб человеческой глупости, заблуждений, безумия и безответственности. В процессе ковидной изоляции и крушения прежних ценностей многие стали ощущать психологический дискомфорт. В Фейсбуке разгорелись споры о нужности психотерапии. Выскажу свое мнение.

Современный мир, где есть комфорт, гламур, деньги и процветает индустрия косметических услуг, не нуждается в психотерапевтах.

Те богатые люди на Западе, которые посещают данных специалистов, делают это скорей ради статуса. Зато в психотерапевтах нуждается отсталый, атавистический третий мир, где проблемы не решаются, а забалтываются.

Почему я никогда не пойду к психотерапевту? Потому что у него другая, нежели чем у меня система ценностей. Потому что я знаю, что мои проблемы решаются в технической и социальной сфере (ресурс, статус), но не в психологической. Я ответила себе на все метафизические и экзистенциальные вопросы. Вопросов к другим у меня нет.

Психоаналитические и психотерапевтические заблуждения, а это, по моему мнению, есть именно заблуждения, а не прогрессивные концепты, имеют свою тайную причину в вольной или невольной ориентации на социалистические общественные установки. Там, где не работает идеологическая агитация, должны сработать проекции бессознательного. Собственно, так функционировал и сам национал-социализм. То, что Фрейд и Адлер, например, были гонимы нацистами, никак не вступает в противоречие с тем, что идеи мэтров психоанализа и конструкторов красно-коричневых бараков имели одну направленность, имя ей — коллективизм (стадность).

Символично, что Фрейд вступает в конфликт с Адлером по той лишь причине, что Адлер в своих научных построениях отказывается от столь удобной и уже получившей популярность концепции сексуальности, сексуальных травм и комплексов, а также следующих из них социальных рефлексий.

Фрейд в своих письмах к Юнгу называвший Адлера «вполне приличным и очень умным человеком», позже объявил его «параноиком», а его теории — «непонятными». «Суть дела — и это меня действительно тревожит — в том, что он сводит на нет сексуальное желание, и наши оппоненты вскоре смогут заговорить об опытном психоаналитике, выводы которого радикально отличаются от наших.»

Адлер идет дальше своего учителя и называет основным мотивом человеческой социальной деятельности и особенно стремления к власти комплекс неполноценности. Все мы не раз слышали истории о Гитлере, не принятом в Венскую художественную академию и разозлившегося на весь мир, о низком росте Наполеона Бонапарта и Александра Македонского. Может быть, доля истины в этом положении и есть, но считать его единственной основой человеческого характера и личности по меньшей мере примитивно. И уж никак нельзя отнести подобные теории к современному миру, где борьба давным-давно идет за ресурс, а не за непосредственное влияние на человека.

Антропоцентрическая модель бытия дала серьезную трещину. И прежде всего вследствие глобализма и смещения религии с позиции безраздельно главенствовавшей универсальной идеологии. В фактически едином современном мировом пространстве присутствие «бога» даже в качестве мифа стало настолько иллюзорным и малозначительным, что выродилось, с одной стороны — в чистую церемониальность, а с другой — в настоящее оголтелое безумие. Таким образом, то, что люди считали высшим, а соответственно себя в качестве его производного, окончательно потеряло всяческий смысл и превратилось в сугубо формальный атрибут, фетиш.

Можно сказать, что религия по сей день выполняет функцию «психоанализа для бедных». Поэтому ницшеанская концепция «о смерти бога» была проговорена как наиболее точный диагноз и пришлась как нельзя ко времени. Галлюцинаторный Теренс Маккена еще продолжал искать «следы бога» на «творении», но, судя по всему, так и не нашел.

Вера в наказующего бога и вера в ад — основа репрессивного мышления, некое самонаказание в отсутствии наказывающего. В современном мире — абсолютный мазохизм без примесей, психическое расстройство.

Конечно, метафорически, ад существует, но как некий концентрат неудобства, бессмысленная тотальность. Для иного субъекта всякое бытие — есть ад. Но это ад, лишенный умысла, замысла, длящаяся, но безразличная статичность.

Одна из основополагающих задач всякого авторитарно-репрессивного общества — заставить человека испытывать чувство вины, каяться, притом, не важно по какому поводу.

Самовоспроизводящееся самопринуждение к самонасилию — вот принцип действия архаичного государственного механизма. Как говорится, со скрипом скреп. Без образа злого и мстящего бога здесь не обойтись. Пусть и мертвого.

Впрочем, Россия, увы, опять идет своим «особым путем», уже даже мимо бога, мимо адаптированной (современной) религиозности, прямо проваливаясь в архаику.

Мир эпохи КОВИДа — это мир максимально приближающийся к своей подлинной онтологии, он словно бы более не старается скрывать свою сущность. Если бы о мире существовало подлинное знание (подлинный гнозис), то мира бы не было. И не только потому, что существование бытия обеспечивается набором иллюзий, инстинктов и импринтов, но и потому, что правду о природе вещей не в состоянии вынести никто.

Реальность словно бы зависла в неопределенности. Мир давно изменился и как я отмечала не раз — старые правила уже не работают, а новые — еще не придуманы. Но проблема не столько в этом, сколько в том, что мы серьезно ограничены в своих действиях, в связи данным глобальным форс-мажорным обстоятельством. Все сложнее строить какие-то прогнозы, планы и вырабатывать стратегии.

В такой ситуации неизбежно начинают всплывать как застарелые болячки, так и архаичные способы реагирования на реальность. Люди перестают надеяться на науку и просвещение и переходят в низший мир инстинктов, болезненных «прозрений» и утопических, но опасных надежд. Искусство всегда первым реагирует на мировые катаклизмы.

Пока богемная тусовочная оппозиция мечтала о «прекрасной России будущего», мы и не заметили как подошли к моменту полного кризиса, тупика. Причем, дураков нет, все это прекрасно понимают. Но никто не хочет проговаривать, продолжая озвучивать старые мемы и играя прежние роли.

Тем временем массовое бессознательное, которому я не зря уделяю так много внимания, ибо оно является подавляющим, уничтожающим антонимом политической субъектности, прорастает в самых неожиданных местах.

Постсоветский кинематограф медленно, но верно осваивает хоррор-стайл в мамлеевско-хохломском обрамлении. За провидческим, хоть и пошловатым сериалом «Эпидемия» появился новый — «Территория». Там показан народ, окончательно впавший в бездну примитивных суеверий и хтонического безумия. Собственно, «Прекрасная Россия будущего», как она есть.

То есть, буквально, если сейчас мы не пересмотрим старые общественные парадигмы и порочные консенсусы, мы все окажемся на «Территории». Территории безумия. А еще этот фильм про реальную политику, где наглядно продемонстрировано как цивилизационная изоляция страны неизбежно приведет к ее полной и окончательной деградации.

Все же я надеюсь, что год 2021 принесет некое отрезвление и освобождение от ковидного морока. Потому, что как бы ни была глубока бездна архаики, цивилизация не может проиграть.