«Университетская клиника — это не обычный госпиталь, помимо лечебной работы она выполняет другие важные задачи — ведет исследования и учит студентов, ординаторов и дипломированных специалистов. По сути, во всем мире университетские клиники — это ориентир, маяк, позволяющий здравоохранению двигаться в верном направлении даже в шторм», — рассказал в интервью «Научной России» замдиректора по научной работе Медицинского научно-образовательного центра МГУ, член-корреспондент РАН Симон Мацкеплишвили. Он признает, что если бы число пациентов было больше, то процент смертности тоже мог бы быть другим.
При этом Мацкеплишвили поделился несколькими секретами успеха клиники. В частности, на протяжении всей работы в одной палате находился только один больной коронавирусом. При этом весь персонал был максимально задействован в работе с пациентами. Выхаживать их помогали и сотрудники, студенты, ординаторы, аспиранты факультета фундаментальной медицины МГУ. То есть, каждому больному уделялось большое внимание со стороны медиков. Кроме того, в ковид-госпитале ежедневно проводились консилиумы ведущих специалистов центра. На них принимались индивидуальные решения в отношении каждого пациента.
Вместе с тем руководитель каждого из четырех линейных клинических отделений центра на время работы с больными коронавирусом фактически стал директором своего обособленного подразделения, получив все необходимые полномочия, и обеспечивал преемственность лечения при смене дежурных.
Еще один немаловажный фактор успеха — клиника с самого начала критически пересмотрела практически все рекомендации по лечению больных коронавирусом и разработала собственный протокол, который в процессе работы неоднократно модернизировался — пока не стал идеальным.
Мацкеплишвили отметил, что ошибкой многих был акцент на борьбу с вирусом, тогда как противовирусной терапии в отношении SARS-CoV-2 не существовало. Это привело к ложному впечатлению, что «раз мы не можем уничтожить вирус, то мы не можем вылечить пациента». При этом различными ковид-госпиталями были перепробованы практически все противовирусные препараты, которые не оказали должного эффекта, а иногда и имели побочные эффекты.
Вместе с тем университетский медцентр почти сразу отказался от таких препаратов. «Если вспомнить другие вирусные инфекции, гораздо более тяжелые и опасные, чем коронавирусная: корь, вирусный энцефалит, полиомиелит, — то мы ведь не лечим их противовирусными препаратами. Мы лечим само заболевание… Этому тезису сотни лет, формулировали его и Авиценна, и Гиппократ, и знаменитый выпускник Московского университета Мудров, и звучит он так: „Надо лечить не болезнь, а больного“», — говорит Мацкеплишвили.
Кроме того, в клинике МГУ достаточно оперативно сделали вывод, что коронавирус — это не болезнь дыхательной системы, это системное заболевание. Поэтому важно было сосредоточиться, в частности, на сердечнососудистой системе и системе свертывания крови. «Исходя из всего этого, мы поняли, что должны лечить острое системное воспалительное заболевание, сопровождающееся поражением кровеносных сосудов и васкулитом. А васкулит — это всегда тромбоз и нарушение перфузии органов. Значит, нужна противовоспалительная и антикоагулянтная терапия», — поделился замдиректора по научной работе Медицинского научно-образовательного центра МГУ.
В частности, клиника использовала препарат колхицин — «для стабильных пациентов с COVID-19, чтобы они не стали нестабильными».
В отличие от протокола минздрава о лечении больных коронавирусом протокол клиники МГУ занимает всего две страницы. Там описан конкретный алгоритм, из которого понятно, как лечить того или иного пациента. Ведь зачастую у врача нет времени, чтобы изучать большие документы, сетует Мацкеплишвили.
«Многие доктора использовали и используют этот протокол [разработанный клиникой МГУ], и не только в нашей стране, потому что он работает. В нем можно найти принципы лечения больных, о которых в официальных рекомендациях мало что сказано, в первую очередь амбулаторных пациентов и, что наиболее важно, выписываемых после лечения. В стационаре они получают высокие дозы антикоагулянтов, а в какой-то момент эту терапию прекращают и их отпускают домой. У них могут быть серьезные проблемы со свертывающей системой крови. Мы же всех наших пациентов сопровождали довольно длительной антикоагулянтной терапией», — рассказал Мацкеплишвили.
Большую помощь в лечении больных также оказала радиологическая служба, которая круглосуточно обеспечивала врачей полной информацией о состоянии больных. Также помогала клиническая лаборатория, которая давала результаты анализа крови на интерлейкин-6 за час, а генетического исследования на наследственную тромбофилию — в течение суток. К слову, у американских коллег Мацкеплишвили это порой занимало «дни и недели».
Также клинике, по его словам, удалось совершить «настоящее чудо». Смертность пациентов на ИВЛ составила менее 15% (в других ковид-госпиталях — свыше 80%). Мацкеплишвили отметил, что медицинский центр МГУ избежал нескольких принципиальных ошибок, допущенных во всем мире при лечении COVID-19. «Одна из них заключалась в том, что делался упор на искусственную вентиляцию легких и мощные антицитокиновые препараты. Подготовленность клиник к лечению больных оценивалась по количеству имеющихся аппаратов ИВЛ, при этом почти не проводилось лечение пациентов в более или менее стабильном состоянии с целью предотвращения той степени дыхательной недостаточности, когда им потребуется искусственная вентиляция легких», — пояснил он.
Клиника МГУ пошла другим путем — активно лечила пациентов в линейных отделениях, чтобы не допустить развития выраженной дыхательной недостаточности. Если искусственная вентиляция легких все-таки была нужна больному, то специалисты клиники старались максимально отсрочить интубацию трахеи и перевод больного на инвазивную ИВЛ, с которой часто связывают высокие показатели смертности.
«Искусственная вентиляция легких — это очень сложная, высокотехнологичная процедура, требующая помимо аппарата ИВЛ еще и специалиста, который управляет этим аппаратом. Это очень важно — вовремя менять режимы, постоянно адаптируя их к клинической ситуации. Мне кажется, что мы и в этом плане смогли достичь нужного баланса», — считает Мацкеплишвили.
Он полагает, что главный урок, который нужно извлечь из пандемии, — не сходить с ума. Как говорил один из основоположников современной медицины, сэр Уильям Ослер: «Лучшие дезинфицирующие средства — это вода, мыло и здравый смысл». По словам Мацкеплишвили, паника порой усугубляла течение заболевания, ведь «страх не останавливает смерть, страх останавливает жизнь».
Также врач напомнил, что наука — настоящий двигатель прогресса, и она спасет человечество. «Наука — это возможность находить правильные ответы на правильные вопросы. Давайте вспомним, какие вопросы задавались и задаются во время нынешней пандемии. Искусственный ли вирус? Нужно ли носить маски? Будет ли вакцина? Можно ли заразиться повторно? Но крайне редко звучал главный вопрос: как лечить заболевших людей? А ведь это один из главных вопросов. Именно его мы сами себе и задали. И нашли ответ», — отметил Мацкеплишвили.
«Оказалось, что вирус не коварный, не секретный, не ужасный. Просто надо понять, как он действует, и, соответственно, помешать ему», — добавил он.
Свежие комментарии