Минский журналист Денис Мартинович обратил внимание на новое лицо в белорусской политике, которое вполне сможет возглавить переговоры оппозиции с Лукашенко:
«В энциклопедиях и словарях пишут, что революция — это радикальное, коренное, глубокое изменение в развитии общества, связанное с открытым разрывом с предыдущим состоянием.
На нашей памяти такие события происходили всего один раз: речь о Первой национальной революции (1988−1994). Сначала она была частью общесоюзной перестройки, затем пошла своим путем, привела к восстановлению белорусской независимости, формированию государственных институтов и завершилась с приходом к власти Александра Лукашенко.
У той революции был явный «локомотив» — лидер БНФ Зенон Позняк, который, иногда меняя тактические задачи, в целом оставался верен своей стратегии. Но увидеть в 2020-м, как эволюционирует (или как, наоборот, не меняется) какой-то один лидер, мы не смогли. Правоохранительные органы периодически «выхватывали» из избирательной кампании тех или иных игроков. В результате за этот год на гребне электоральной волны побывало уже несколько человек, каждый из которых олицетворял тот или иной этап в развитии гражданского общества.
Активность Сергея Тихановского в мае 2020-го совпала с резким всплеском интереса белорусов к политике. Надежды власти провести «незаметные» президентские выборы не оправдались, а харизма Тихановского придала определенную маскулинность революционным процессам.
После того как блогер был задержан, инициатива перешла к Виктору Бабарико. Рост популярности банкира в июне — первой половине июля этого же года олицетворял в чем-то наивную (как оказалось задним числом) веру в возможность строгого соблюдения буквы закона, что должно было обеспечить итоговый успех, движение вперед исключительно в русле закона и права.
Задержание Бабарико вывело на первый план женский триумвират. Союз Светланы Тихановской, Вероники Цепкало и Марии Колесниковой во второй половине июля — первой половине августа воспринимался как надежда на мирный характер будущих перемен.
Во второй половине августа на первый план начал выходить Павел Латушко. Во время любых революций события ускоряют свой ход, поэтому выдвижение экс-министра культуры происходило стремительно.
13 августа коллектив Купаловского театра потребовал остановить насилие по отношению к мирным гражданам и выступил за пересчет голосов с участием независимых наблюдателей. 17-го Латушко был уволен, а 18-го вошел в состав Координационного совета.
Публичный политик и реинкарнация либеральной мечты
Латушко был одним из немногочисленных чиновников, которые выразили несогласие с разгоном протестов и насилием со стороны силовиков. Почему современные события, в том числе, ассоциируются с ним? Ведь это сделал тот же посол Беларуси в Словакии, экс-помощник президента Игорь Лещеня. А пост директора Купаловского театра, который еще недавно занимал Павел Павлович — далеко не самый высокий.
Вторая половина десятых годов — это время, когда либеральная тусовка верила в условного «Макея» — образованного, умного чиновника, прячущего свои мысли и позицию до нужной поры. Иллюзии разбились о суровую реальность, но Латушко по сути стал реинкарнацией этой мечты.
Умный, расчетливый, образованный, он приобрел репутацию потенциального публичного политика едва ли не сразу после того, как в 2009-м стал министром культуры. Это редкая характеристика для чиновника в стране, где публичной политики нет, или привилегия ей заниматься есть только у одного человека. Пожалуй, определенные высказывания Владимира Макея или его оппонента Игоря Шуневича позволяли предположить, что при каких-то обстоятельствах они готовы к такой роли. Тот же Лещеня никогда не был публичным политиком, да и не пытался им стать.
О работе Латушко во главе Минкульта я слышал разные отзывы. Многие из них были восторженными: самый молодой министр культуры, говорит на белорусском языке, придумал программу «Замкі Беларусі». Критики говорили, что это едва ли не все, чем может похвастаться Латушко, и за глаза упрекали руководителя ведомства в жестком стиле управления.
Ради объективности, заслуги Павла Павловича не ограничиваются несколькими пунктами. В годы его работы в районах действительно началось определенное оживление. Местные отделы культуры в райисполкомах начали искать и составлять топ-туристических объектов (удивительно, что их не было до конца нулевых). То есть на местах начался определенный «движ». В будущем это могло стать первым шагом к ведомственной перестройке. Ведь ситуация, когда существует Министерство спорта и туризма, а не культуры и туризма — это нонсенс. В Европе ездят смотреть на замки, а не на спортивные мероприятия.
Но в любом случае ни один министр — пусть и самый харизматичный — не может поменять систему. Друзья рассказывали мне о разговоре в кулуарах, который случился у них с Латушко через год после его назначения министром. С их слов, Павел Павлович тогда с горечью говорил, что отделы культуры на местах подчиняются облисполкомам, а не Министерству культуры. И заставить их выполнить какое-то постановление министерства, если этого не хочет местный начальник, очень сложно.
Поэтому в идеале судить об истинных возможностях белорусского чиновника можно тогда, когда он работает вне давления государственной системы. А такое едва ли возможно.
Приведу пример из истории. Перед тем, как возглавить СССР, Михаил Горбачев отвечал за сельское хозяйство и — несмотря на все усилия — не смог добиться практически никаких изменений, поскольку не смог выйти за границы системы.
Дипломат для переговоров с властью
Почему вторая половина августа стала временем Латушко и почему современные события, в том числе, ассоциируются с ним?
В общественном сознании за Павлом Павловичем прочно закрепился образ «культурніцкага» деятеля. Но в реальности он работал в сфере культуры всего пять лет (три с половиной — министром культуры, еще полтора — директором Купаловского), а остальное время пробыл на дипломатической работе. А именно во второй половине августа на повестке дня возник вопрос о потенциальных переговорах между властью и обществом (именно о них в один голос говорили Артем Шрайбман и Сергей Чалый). Согласитесь, для такой роли дипломат подходит прекрасно.
Если смотреть со стороны, Латушко сделал для такого диалога все, что мог. Если говорить о событиях, которые нашли отражение в публичном пространстве, то он осудил работу спецслужб.
— Нашей страной фактически руководят представители силовых структур, прежде всего КГБ <…> Не ЦИК, не закон, не судебная система [руководили избирательным процессом в Беларуси, а именно они, — заявил экс-министр.
Кроме того, Латушко ни разу не критиковал персонально Александра Лукашенко, оставляя таким образом пространство для маневров и переговоров.
Другое дело, что власть никак не реагирует на призывы к переговорам. А события прошлой недели, закончившиеся задержаниями журналистов, показывают, что силовой вариант решения проблемы до сих пор актуален.
Пока никто не может сказать, в каком направлении будут развиваться революционные процессы. При дальнейших мирных протестах и потенциальном колебании госаппарата фигура Латушко останется востребованной. При силовых действиях властей или, наоборот, при радикализации протестов человек, готовый к диалогу, может — на какое-то время или навсегда — отойти на второй план. А значит, у Второй белорусской революции появятся другие лидеры.
Впрочем, в белорусскую историю Павел Павлович точно вошел. За всю белорусскую историю актеры национального театра никогда так массово не уходили из родного коллектива. Многие сделали это именно из-за Латушко...»
Свежие комментарии